АНОНС

 

История античной диалектики. М.,  «Мысль», 1972. ─ 335 с.   (АН СССР. Ин-т философии).

 

Эта книга представляет собой первое в советской историко-философской науке специальное исследование истории античной диалектики.

Авторы книги выявляют в концепциях главных представи­телей античной философии (от Милетской школы до неоплатони­ков) элементы диалектики, понимаемой в ее современном, мар­ксистско-ленинском истолковании. Вместе с тем в книге рассмот­рены и те различные смыслы, которые вкладывали в термин «диалектика» сами древнегреческие философы.

Книга снабжена  именным и предметным указателями.

 

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ

ЛИТЕРАТУРЫ

Авторский  коллектив: В.   В.   СОКОЛОВ — гл.   I,   V,   VII;   Б.   М.   КЕДРОВ — гл.   II;

М. А. ДЫННИК — гл. III, VIII, IX, XII,XIV;  Ф. X. КЕССИДИ

гл. IV; И. С. НАРСКИЙ — гл. VI и Заключение; В. Ф. АСМУС — гл. X; Р. К. ЛУКАНИН — гл. XI, XVII; Д. В. ДЖОХАДЗЕ — гл. XIII, XV, XVI; Р. М. ГАБИТОВА, К. М. ДОЛГОВ, Ю. П. МИХАЛЕНКО - гл. XVIII.

Редакционная  коллегия:

М.   А.   ДЫННИК ,    3.  А.   КАМЕНСКИЙ,   И.  С.   НАРСКИЙ, В. В. СОКОЛОВ

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

От Института философии АН СССР.....................................................................................................................................       3

Глава  первая.  Исторические условия формирования ан-­
тичной философии и диалектики..................................................................................................................................       5

Глава   вторая.   Античная натурфилософия о началах и

элементах природы   ........................................................................................................................................................     46

Глава   третья.   Милетская школа.........................................................................................................................................     64

Глава  четвертая.  Гераклит....................................................................................................................................................     71

Глава  пятая.  Пифагореизм...................................................................................................................................................     98

Глава   шестая.   Элеаты..........................................................................................................................................................   103

Глава  седьмая. Эмпедокл и Анаксагор..............................................................................................................................   120

Глава  восьмая. Демокрит......................................................................................................................................................   127

Глава   девятая. Софисты. Скептики.....................................................................................................................................   136

Глава  десятая.   Сократ...........................................................................................................................................................   142

Глава   одиннадцатая.   Мегарская школа    .......................................................................................................................   167

Глава   двенадцатая.   Платон.................................................................................................................................................   178

Глава  тринадцатая. Аристотель............................................................................................................................................   201

Глава  четырнадцатая.  Эпикур.............................................................................................................................................   219

Глава   пятнадцатая.   Стоицизм............................................................................................................................................   226

Глава   шестнадцатая Неоплатоники....................................................................................................................................   230

Глава   семнадцатая.   Античная   диалектика в трудах

советских историков философии  (обзор литературы)    .   ............................................................................................   241
Глава   восемнадцатая.    Критика    современной   бур-­
жуазной интерпретации античной диалектики    ..............................................................................................................   266

Заключение................................................................................................................................................................................   306

Список цитируемой и используемой литературы...........................................................................................................   318

Указатель имен..........................................................................................................................................................................   323

Предметный указатель.................................................................    .......................................................................................   327

 

Глава первая

ИСТОРИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ И ДИАЛЕКТИКИ

 

ПЕРВЫЕ КЛАССОВЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

ВОСТОЧНОГО СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ. МИФОЛОГИЯ, НАУКА И ПРЕДФИЛОСОФИЯ

 

История Древней Греции и ее культуры составляет неотъемлемую часть истории ближневосточных стран Средиземноморья. Ее материальная и в особенности ду­ховная культура не только в смоем генезисе, но и в даль­нейшем развитии не может быть правильно понята вне учета огромного влияния египетской, вавилонской, фини­кийской и других ближневосточных культур и взаимо­действия с ними.

Это заставляет нас хотя бы коротко сказать о возник­новении и развитии ближневосточных государств и их культур.

В марксистской исторической литературе принято именовать возникшую здесь первую классовую форма­цию рабовладельческой. К данной формации К. Маркс относил прежде всего «патриархальную систему рабства, направленную на производство непосредственных средств существования» (2, т. 25, ч. I, стр. 364—365). Именно эта система примитивного, малодифференцированного классового общества и существовала в Шумере и Аккаде, в Египте, Вавилонии и других, странах Древнего Востока. Выросшие здесь в интересах господствующих классов государственные объединения стимулировались нуждами ирригационного земледелия, которое необходимо было организовать на значительных для тех времен террито­риях в бассейнах Тигра и Евфрата, Нила.

Экономическую основу этих первых классовых го­сударств составляло сельское хозяйство, в котором ис­пользовались бронзовые орудия. Хотя мы и называем эти государства рабовладельческими, однако труд рабов не был здесь основным видом производительного труда. В качестве такового выступал здесь труд формально свободных членов многочисленных сельских общин. /5/

И прежде всего за счет их эксплуатации — прямой, вне­экономической — жили высшие классы, группировавшие­ся вокруг трона верховного правителя, которому принадлежала безраздельная власть над его подданными.

Среди других черт социально-экономической жизни первых древневосточных государств необходимо отме­тить прежде всего то, что хозяйство в них носило преиму­щественно натуральный характер. Роль торговли, осуществлявшейся еще посредством так называемых предметных денег, была невелика. Эта роль была вполне адекватной консерватизму социально-экономических от­ношений, слабому еще отделению ремесла от сельского хозяйства и незначительному развитию городской жизни. Наибольшее свое выражение такой консерватизм нахо­дил в устойчивости сельской общины в странах Древне­го Востока, где эти общины, составлявшие основную производственную единицу ирригационного земледелия и соединявшие его с ремеслом, веками и даже тысячеле­тиями существовали в более или менее неизменном виде. Положение глав государства в древневосточных деспо­тиях в качество верховных владык всего земельного фонда, отдельные участки которого они иногда даровали тем или иным членам господствующего класса, отражало слабое еще развитие индивидуальной собственности в этих странах.

В условиях во многом еще общинной государствен­ности, неразвитости торговли, устойчивости натураль­ного хозяйства, внеэкономического способа принуждения и эксплуатации отношения между людьми весьма незна­чительно были опосредствованы вещами. Они носили, по определению Маркса, непосредственный, естественный, не вещный, а как бы личный характер *.

Социально-экономической структуре древневосточных государств соответствовала и их духовная жизнь. Из множества ее сторон мы сможем затронуть здесь лишь некоторые наиболее существенные.

Это прежде всего мифологические представления, ко­торые следует признать основным выражением мировоз-

* Подробное развитие этой темы см. в статье М. А. Виткина «Проблема перехода от первичной формации ко вторичной» в сбор­нике «Проблемы истории докапиталистических обществ» (М., 1968, стр. 425—454).  /6/

 

зрения первобытного человека по крайней мере с тех пор, как он превратился в современного так называемого разумного человека (homo sapiens), общавшегося со своими соплеменниками с помощью членораздельной ре­чи и называемого по этой причине некоторыми антропо­логами говорящим человеком (homo loquens).

Мифология — сложный комплекс многообразных яв­лений сознания этого человека, развивавшегося в течение нескольких десятков тысячелетий (в то время как вся история человечества насчитывает многие сотни тысяче­летий). В целом мифологию следует рассматривать как первоначальную, слитную, недифференцированную форму общественного сознания, на основе которой в условиях разложения первобытноплеменного строя и его трансфор­мации в классово-государственное общежитие возникают более дифференцированные формы этого сознания, та­кие, скажем, как эпическая поэзия, яркий пример кото­рой представляет знаменитое шумеро-вавилонское ска­зание о Гильгамеше.

Мифология возникает как отражение природы и со­циального мира в сознании первобытного человека. Но это не прямое отражение, а скорее чувственно-образное освоение их, характеризующееся преобладанием эмоци­онально-ассоциативных связей. Такое освоение осущест­влялось прежде всего путем проведения аналогии между непосредственно социальной, в ту эпоху преимуществен­но кровнородственной средой и малопонятными явления­ми грозной природы. Важно подчеркнуть, что и подобное осмысление природы, и восприятие ближайшей человече­ской среды происходило не в некоем неизменном, всегда себе равном сознании первобытного человека, а в созна­нии изменяющемся, хотя и очень медленно. Тем самым история мифологии отражает не только изменение отно­шений примитивного человека к природе, не только из­менение форм его коллективного существования. Она отражает и прогрессивные изменения самого сознания «разумного человека», его мышления, в эмоциональном содержании которого постепенно накапливались поня­тийно-логические элементы.

Когда мы говорим о мировоззрении, даже мифологи­ческом, мы тем самым говорим о субъектно-объектных отношениях. Специфика этих отношений в ту многотыся­челетнюю эпоху определялась тем, что субъектная сто- /7/ рона была минимальной, а объектная — максимальной. Эта специфика отражала и преимущественно приспособи­тельные отношения первобытного человечества к природе, и абсолютную стихийность родо-племенной социальности. Отсюда крайняя смутность различения «я» и «не-я» в сознании человека данной эпохи. Тотемизм как важней­шая особенность первобытного сознания, в силу которой человек считал себя неотъемлемой частью животного мира, — одна из лучших иллюстраций этой зачаточной еще субъектности.

Первобытно-мифологическое сознание еще очень плохо различало целое и части, а также части между собой. Чем глубже спускаемся мы в тысячелетние недра перво­бытности, тем определеннее можем констатировать, что для мифологического мышления в окружающем объек­тивном мире было гораздо больше общего и даже тож­дественного, чем различного, расчлененного, индивиду­ального. Такое слитное, слабо дифференцированное, рас­плывчатое мышление, скажем эпохи матриархата, было лишено еще представления об устойчивом и самостоя­тельном бытии. Согласно этой «оборотнической логике», всякая вещь могла стать любой другой вещью.

Однако, с другой стороны, как это подчеркнул В. И. Ленин, «ПРАКТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЕЛО­ВЕКА МИЛЛИАРДЫ РАЗ ДОЛЖНА БЫЛА ПРИВОДИТЬ СОЗНА­НИЕ ЧЕЛОВЕКА К ПОВТОРЕНИЮ РАЗНЫХ ЛОГИЧЕСКИХ ФИГУР, ДАБЫ ЭТИ ФИГУРЫ МОГЛИ ПОЛУЧИТЬ ЗНАЧЕ­НИЕ АКСИОМ» (3, т. 29, стр. 172). Вместе с трудовыми успехами людей в их мышлении накапливались поня­тийные элементы, тонувшие тогда еще в стихийно-аф­фективных реакциях на малопонятные и грозные явле­ния природы. Накопление таких элементов приводило к постепенному формированию понятия о самостоятель­ном бытии. Такое понятие крепло у человека той эпохи вместе с ростом сознания собственного «я» в его про­тивоположности по крайней мере к окружавшей его при­роде.

Все сказанное об эволюции мифологических представ­лений как основной формы мировоззрения первобытного человека вовсе не означает, что эти представления мы должны расценивать как примитивную философию. Мы имели бы на это право, если бы объяснительная, этиоло-/8/ гическая функция мифа была главной, и тем более един­ственной. В действительности же в мифе как образно-фантастическом освоении мира сфера непознанного и таинственного во много раз шире, чем сфера познанного, покоренного и освоенного. Отсюда резкое преобладание в мифах веры над знанием. Нельзя забывать и того, что мифология как слитно-недифференцированная форма сугубо коллективного сознания заключает в себе и ху­дожественно-эстетические и религиозно-культовые эле­менты.

Особо следует подчеркнуть последний момент. Мифо­логию отнюдь нельзя отождествлять с религией, но и не­возможно их оторвать друг от друга уже в первобытную, доклассовую эпоху. От религии ее отличает та доля зна­ния и логики, без которой мифология невозможна как мировоззренческий феномен. Но значительно превосхо­дящий ее элемент веры в реальность фантастических и сверхъестественных объектов, в связь с которыми непре­рывно ставятся объекты реальные, чувственно восприни­маемые, сближает ее с религией. Религия всегда под черкивает бессилие человеческого существа и его зави­симость от некоего сверхъестественного мира; для нее человек всегда проситель, а не творец.

Вернемся, однако, к древней культуре ближневосточ­ных стран. Важнейшей составной частью этой культуры стали научные знания, которые мы впервые в истории человеческого духа встречаем именно здесь. Конечно, знания, добытые многотысячелетней практикой человече­ства, как только что указывалось, включались и в кон­текст мифологического мировоззрения, ибо без знания в сущности не может быть никакого мировоззрения. Но накопление эмпирического опыта в Шумере, Вавилонии н Египте, опыта, связанного с ведением довольно слож­ного ирригационного сельского хозяйства, интенсивной строительной деятельностью (прежде всего с возведе­нием огромных храмов и грандиозных пирамид) и с удо­влетворением многих других потребностей, привело к возникновению и развитию здесь некоторых наук. Нема­ловажной предпосылкой этого было появление здесь письменности, способствовавшей более эффективному сохранению коллективного человеческого опыта и зна-ний, чем их сохранение посредством памяти и устной передачи. /9/

Из наук, возникших в названных странах, особо важ­ную роль для развития человеческого мышления и всего дальнейшего прогресса культуры сыграли математика и астрономия. Эти науки носили прикладной характер, ибо их истины были найдены, так сказать, ощупью, сугубо эмпирически и служили непосредственным практическим целям, хотя историки науки, указывая на наличие не­которых общих методов в египетско-вавилонской матема­тике, отмечают и зачатки здесь доказательной, дедуктив­но-теоретической математики.

Не называя здесь других отраслей научного знания, мы уже из сказанного можем заключить о значительном развитии абстрактного мышления в духовной культуре Вавилонии и Египта. Между тем их общим, наиболее распространенным мировоззрением оставалось конкретно-мифологическое. И в Египте и в Вавилонии господство­вал неупорядоченный политеизм, для которого характер­но воплощение тех или иных природных предметов, явлений и сил в образах различных богов. Время от вре­мени социально-идеологические причины приводили к выдвижению на первый план некоторых богов, приобре­тавших общегосударственное значение. Соответственно этому в политеистической мифологии Египта и Вавило­нии возникали монотеистические тенденции, которые, однако, здесь не возобладали. Но не эти тенденции пред­ставляют наибольший интерес для будущего возникно­вения философии.

Следует признать упрощенной весьма распространен­ную точку зрения, приписывающую древнеегипетской и древневавилонской культурам наличие в их составе и фи­лософской мысли *. Подобные утверждения в значительной степени представляют собой результат отождествления научного знания, которое здесь действительно имело ме­сто, с философско-мировоззренческим, которое здесь лишь зарождалось. Некоторые документы древневосточной письменности, несомненно, свидетельствуют о значитель­ных изменениях традиционного образно-мифологического мировоззрения. На этом основании литературные памят-

 

* См., например, «Историю философии», т. I. M., 1957, стр. 37; А. Д. Макаров. Историко-философское введение к курсу марксистско-ленинской философии. М., 1967, стр. 23; «Основы марксистско-ленинской философии». М., 1971, стр. 9. /10/

 

ники Древнего Вавилона — поэма «Энума элиш» («Когда вверху...»), поэма о Гильгамеше, «Поэма о страдающем праведнике» и «Беседа господина с рабом» — и произве­дения древнеегипетской литературы — «Беседа разоча­рованного со своей душой» и «Песня арфиста» — име­нуются иногда в нашей литературе «религиозно-философ­скими». Действительно, уже Гегель в своих «Лекциях но истории философии» отмечал, что во многих мифах скрыто содержатся «философемы»  (42, т. IX, стр. 56).

Современные историки философии, рассматривая наз­ванные и другие произведения эпико-мифологической и морализирующей мысли как свидетельство перезрелого состояния мифологии, говорят о предфилософии как ши­рокораспространенном мировоззренческом переходном явлении от мифологии к философии *. Шумеро-вавилонская и египетская культуры подобно всей древней ближ­невосточной духовной культуре так и не созрели для возникновения здесь философии как особой, специфиче­ской формы общественного сознания. Этому воспрепят­ствовали социально-идеологические причины.

Возникновение науки в странах Древнего Востока закономерно сопровождалось отделением умственного труда от физического и появлением особой категории лиц как носителей умственного труда. Такой категорией ста­ли жрецы, из которых постепенно сложилась своеобраз­ная каста. «Необходимость вычислять периоды подъема и спада воды в Ниле, — писал Маркс в «Капитале», — соз­дала египетскую астрономию, а вместе с тем господство касты жрецов как руководителей земледелия» (2, т. 23, стр. 522).

Однако занятие наукой и руководство хозяйственной деятельностью составило только одну, притом не глав­ную, сторону деятельности жрецов. Главной же было исполнение сакральных, религиозно-идеологических функций, обусловленных необходимостью сохранения и упрочения классово-эксплуататорского общества с прису­щей ему борьбой эксплуатируемых против эксплуатато­ров.   В условиях   все   крепнувшей   государственности —

 

* См. в этой связи весьма содержательную книгу А. Н. Чанышева «Эгейская предфилософия». М., 1970 (особенно стр. 175—215), а из зарубежных изданий — «Histoire de la philosophie. I. Orient — Antiquité — Moyen Âge». Sous la direction de Brice Parain. Paris, 1969, p. 1—47.  /11/